Неточные совпадения
Покуда заряжали ружья, поднялся еще бекас, и Весловский, успевший зарядить другой раз, пустил по
воде еще два заряда мелкой дроби. Степан Аркадьич подобрал своих бекасов и
блестящими глазами взглянул на Левина.
Клим подошел к дяде, поклонился, протянул руку и опустил ее: Яков Самгин, держа в одной руке стакан с
водой, пальцами другой скатывал из бумажки шарик и, облизывая губы, смотрел в лицо племянника неестественно
блестящим взглядом серых глаз с опухшими веками. Глотнув
воды, он поставил стакан на стол, бросил бумажный шарик на пол и, пожав руку племянника темной, костлявой рукой, спросил глухо...
Встречу непонятно, неестественно ползла, расширяясь, темная яма, наполненная взволнованной
водой, он слышал холодный плеск
воды и видел две очень красные руки; растопыривая пальцы, эти руки хватались за лед на краю, лед обламывался и хрустел. Руки мелькали, точно ощипанные крылья странной птицы, между ними подпрыгивала гладкая и
блестящая голова с огромными глазами на окровавленном лице; подпрыгивала, исчезала, и снова над
водою трепетали маленькие, красные руки. Клим слышал хриплый вой...
Молодой конторщик, прислуживавший барину, услыхав, что он шевелится, принес ему ботинки, такие
блестящие, какими они никогда не были, и холодную чистейшую ключевую
воду и объявил, что крестьяне собираются.
Нехлюдов сел у окна, глядя в сад и слушая. В маленькое створчатое окно, слегка пошевеливая волосами на его потном лбу и записками, лежавшими на изрезанном ножом подоконнике, тянуло свежим весенним воздухом и запахом раскопанной земли. На реке «тра-па-тап, тра-па-тап» — шлепали, перебивая друг друга, вальки баб, и звуки эти разбегались по
блестящему на солнце плесу запруженной реки, и равномерно слышалось падение
воды на мельнице, и мимо уха, испуганно и звонко жужжа, пролетела муха.
Невдалеке от нас на поверхности спокойной
воды вдруг появился какой-то предмет. Это оказалась голова выдры, которую крестьяне в России называют «порешней». Она имеет длинное тело (1 м 20 см), длинный хвост (40 см) и короткие ноги, круглую голову с выразительными черными глазами, темно-бурую
блестящую шерсть на спине и с боков и серебристо-серую на нижней стороне шеи и на брюхе. Когда животное двигается по суше, оно сближает передние и задние ноги, отчего тело его выгибается дугою кверху.
Когда мы проснулись, солнце стояло уже высоко. Утро было морозное, ясное.
Вода в озерках покрылась
блестящим тонким слоем льда, и только полыньи казались темными пятнами.
Белый как снег, с
блестящими, прозрачными небольшими глазами, с черным носом и черными лапами, с длинною, гибкою и красивою шеею, он невыразимо прекрасен, когда спокойно плывет между зеленых камышей по темно-синей, гладкой поверхности
воды.
В фонтанах журчала и плескалась прозрачная
вода; из красивых ваз, висевших в воздухе между деревьями, спускались гирляндами вниз вьющиеся растения, а перед домом, на мраморных столбах, стояли два
блестящих зеркальных шара, в которых странствующая труппа отразилась вверх ногами, в смешном, изогнутом и растянутом виде.
Вы смотрите и на полосатые громады кораблей, близко и далеко рассыпанных по бухте, и на черные небольшие точки шлюпок, движущихся по
блестящей лазури, и на красивые светлые строения города, окрашенные розовыми лучами утреннего солнца, виднеющиеся на той стороне, и на пенящуюся белую линию бона и затопленных кораблей, от которых кой-где грустно торчат черные концы мачт, и на далекий неприятельский флот, маячащий на хрустальном горизонте моря, и на пенящиеся струи, в которых прыгают соляные пузырики, поднимаемые веслами; вы слушаете равномерные звуки ударов вёсел, звуки голосов, по
воде долетающих до вас, и величественные звуки стрельбы, которая, как вам кажется, усиливается в Севастополе.
Часа через три он возвратился с сильной головной болью, приметно расстроенный и утомленный, спросил мятной
воды и примочил голову одеколоном; одеколон и мятная
вода привели немного в порядок его мысли, и он один, лежа на диване, то морщился, то чуть не хохотал, — у него в голове шла репетиция всего виденного, от передней начальника губернии, где он очень приятно провел несколько минут с жандармом, двумя купцами первой гильдии и двумя лакеями, которые здоровались и прощались со всеми входящими и выходящими весьма оригинальными приветствиями, говоря: «С прошедшим праздничком», причем они, как гордые британцы, протягивали руку, ту руку, которая имела счастие ежедневно подсаживать генерала в карету, — до гостиной губернского предводителя, в которой почтенный представитель
блестящего NN-ского дворянства уверял, что нельзя нигде так научиться гражданской форме, как в военной службе, что она дает человеку главное; конечно, имея главное, остальное приобрести ничего не значит; потом он признался Бельтову, что он истинный патриот, строит у себя в деревне каменную церковь и терпеть не может эдаких дворян, которые, вместо того чтоб служить в кавалерии и заниматься устройством имения, играют в карты, держат француженок и ездят в Париж, — все это вместе должно было представить нечто вроде колкости Бельтову.
Вы — обломок аристократии, она — красавица из красавиц! вы ведете ее торжественно под руку; она поет в
блестящем обществе, вы, с своей стороны, сыплете остроумием, — да все
воды сбегутся смотреть на вас!
Помню, что я потом приподнялся и, видя, что никто не обращает на меня внимания, подошел к перилам, но не с той стороны, с которой спрыгнул Давыд: подойти к ней мне казалось страшным, — а к другой, и стал глядеть на реку, бурливую, синюю, вздутую; помню, что недалеко от моста, у берега, я заметил причаленную лодку, а в лодке несколько людей, и один из них, весь мокрый и
блестящий на солнце, перегнувшись с края лодки, вытаскивал что-то из
воды, что-то не очень большое, какую-то продолговатую темную вещь, которую я сначала принял за чемодан или корзину; но, всмотревшись попристальнее, я увидал, что эта вещь была — Давыд!
В тех местах, где весла трогают
воду, загораются волшебным блеском глубокие
блестящие полосы.
Она вышла из бассейна свежая, холодная и благоухающая, покрытая дрожащими каплями
воды. Рабыни надели на нее короткую белую тунику из тончайшего египетского льна и хитон из драгоценного саргонского виссона, такого
блестящего золотого цвета, что одежда казалась сотканной из солнечных лучей. Они обули ее ноги в красные сандалии из кожи молодого козленка, они осушили ее темно-огненные кудри, и перевили их нитями крупного черного жемчуга, и украсили ее руки звенящими запястьями.
В дальнем конце пруда чуть виднелась темная линия далекого леса, зубчатой стеной встававшего из белого тумана, который волнами ползал около берегов; полный месяц стоял посредине неба и озарял всю картину серебристым светом, ложившимся по
воде длинными
блестящими полосами.
Было часов десять утра; легкая рябь чешуей вспыхивала на
блестящей поверхности пруда и быстро исчезала, и в
воде снова целиком отражалось высокое, бледно-голубое небо с разбросанными по нему грядами перистых облачков; в глубине пруда виднелась зеленая стена леса, несколько пашен и небольшой пароход, который с величайшим трудом тащил на буксире три барки, нагруженные дровами.
В том же 1815 году, вскоре после появления на сцене большой комедии князя Шаховского «Липецкие
воды, или Урок кокеткам», которая несмотря на
блестящий сценический успех, нашла много порицателей, Загоскин написал комедию в 3-х действиях «Комедия против комедии, или Урок волокитам», представленную в Петербурге на малом театре в пользу актера Брянского, 3 ноября 1815 года.
Я сохну и смотрю: теперь я вижу, что за скалой Лягушка — еще
вода, много, чем дальше — тем бледней, и что кончается она белой
блестящей линеечной чертою — того же серебра, что все эти точки на маленьких волнах. Я вся соленая — и башмаки соленые.
Только на отмелях, там, где берег длинным мысом врезался в реку,
вода огибала его неподвижной лентой, спокойно синевшей среди этой
блестящей ряби.
Поднимается голос против злоупотреблений бюрократии, — и «Губернские очерки» открывают ряд
блестящих статей, беспощадно карающих и выводящих на свежую
воду все темные проделки мелкого подьячества.
Около пяти часов пополудни мы оставили Аку. Море было сравнительно спокойно, только короткие порывы ветра неожиданно набегали то спереди, то сзади и мешали грести. Здесь мы впервые встретили нерп. Выставив на поверхность
воды свои мокрые
блестящие головы, они с любопытством разглядывали лодки, плыли сзади, ныряли и вновь появлялись иногда очень близко.
Небольшой ручеек, бегущий с гор из-под леса по ржавым потовинам, здесь перехвачен плотинкой и образует чистый,
блестящий прудок, в котором
вода тиха как в чаше; на этом пруде стоит однопоставная меленка с маленькою толчеей для льна.
И этот тихий и дробный стук, напоминающий осень, и запах взмоченной земли, и тишина — точно разорвали на мгновение кровавый и дикий кошмар, и, когда я взглянул на мокрое,
блестящее от
воды орудие, оно неожиданно и странно напомнило что-то милое, тихое, не то детство мое, не то первую любовь.
Кольцо было сделано довольно затейно и идейно — с символизмом: камень покойного государя Александра Второго сидел не один, а его окружали два, чистой
воды, брильянта. Они долженствовали представлять здесь собою два
блестящие дела прошедшего царствования — освобождение крестьян и учреждение лучшего судопроизводства, которое сменило старую «черную неправду».
Обширный кабинет, в который вступил Николай Леопольдович, был убран в духе кабинетов современных дельцов. Всюду бросалась в глаза
блестящая и роскошная, но видимо показная деловитость. Гиршфельд при этой знакомой ему родной обстановке почувствовал себя, как рыба в
воде, и непоколебимая надежда, что именно здесь все может устроиться, утвердилась сразу в его уме.
После третьего ушата хохол повис назад, как ледяная сосулька, череп покрылся новым
блестящим черепом, глаза слиплись, руки приросли к туловищу; вся фигура облачилась в серебряную мантию с пышными сборами; мало-помалу ноги пустили от себя ледяные корни по земле. Еще жизнь вилась легким паром из уст несчастного; кое-где сеткою лопалась ледяная епанча, особенно там, где было место сердца; но вновь ушат
воды над головою — и малороссиянин стал одною неподвижною, мертвою глыбой.
С нее взорами скользил я по необозримой равнине
вод, спокойных и гладких, словно стекло, то любовался, как волны, сначала едва приметные, рябели, вздымались чешуей или перекатывались, подобно нити жемчужного ожерелья; как они, встревоженные, кипели от ярости, потом, в виде стаи морских чудовищ, гнались друг за другом, отрясая белые космы свои, и, наконец, росли выше и выше, наподобие великанов, стремились ко мне со стоном и ревом, ширялись в
блестящих ризах своих.
В заднем углу, за толстым обрубком дерева, недвижно сидел немолодых уже лет мужчина, с широкою бородою, закрывавшею половину его лица. Длинные волосы, широкими прядями спадавшие также на лицо этого человека, закрывали его совершенно, только глаза, черные как уголь, быстрые,
блестящие, пристально глядели на поверхность стоявшего перед ним сосуда, наполненного
водой.
Владимира и слепца давно не было на мызе. Опередив ночью русское войско, они отдыхали на последней высоте к Мариенбургу. Сзади оглядывался на них золотой петух оппекаленской кирки; впереди показывались им
блестящим полумесяцем
воды озера, врезанного в темные рамы берегов; чернелся в воздухе высокий шпиц мариенбургской колокольни, и за ней, как искры, мелькали по временам в амбразурах крепости пушки, освещаемые лучами восходящего солнца. Уже был слышен перекатный бой барабана, возвещающий побудок…
Он выставил свою лысую голову из окна и был изумлен необыкновенным зрелищем: по озеру летело с разных сторон множество двойственных огней, которые соединились у берега против дома, произвели в воздухе
блестящее зарево и зажгли
воды.
В заднем углу, за толстым обрубком дерева, недвижимо сидел немолодых уже лет мужчина, с широкой бородой, закрывавшей половину его лица. Длинные волосы, широкими прядями спадавшие также на лицо этого человека, закрывали его совершенно, только глаза, черные как уголь, быстрые,
блестящие, пристально глядели на поверхность стоявшего перед ним сосуда, наполненного
водой.
Что видимо очам — сей пламень облаков,
По небу тихому летящих,
Сие дрожанье
вод блестящих,
Сии картины берегов
В пожаре пышного заката —
Сии столь яркие черты —
Легко их ловит мысль крылата,
И есть слова для их
блестящей красоты.
И долго, безмолвны,
Певец и Минвана с унылой душой
Смотрели на волны,
Златимые тихо
блестящей луной.
«Как быстрые
воды Поток свой лиют —
Так быстрые годы
Веселье младое с любовью несут».